Скоморошьи рассказки

Автор: Олег Мелихов © 2002

Как Мара ходила к Ангелам за липецкими яблоками в апреле

Как-то Мара, у себя на кухне, полезла на шкап, проверить, сколько в кувшине осталось желчи черной жабы. Мара была женщина не простая, а масти, самой что ни есть рыжей. Помнится, еще Петр Алексеич, указом своим запретил рыжим в суде свидетельствовать, как особым шельмам. Так вот, приставив весьма шатучую табуретку к шкапчику, Мара на нее влезла и качнула кувшин рукой, пытаясь по булькам определить, сколько же желчи там осталось и хватит ли на ужин. Детки ее, два весьма смышленых вьюноша, на ту пору крутились, как положено, прямо у матери под руками, пытаясь стащить очередной кусок колбасы. Детка зацепил табуретку, табуретка качнулась, Мара взмахнула рукой, как лебедь белая крылом, - хоть масти и была само что ни на есть рыжей, - и зацепила стоящую рядом с кувшином, доставшуюся от бабушки по наследству, медную увесистую ступку с медным, не менее увесистым, пестиком. Как известно, подобное тянется к подобному. Впереди летела Мара, за ней, группой сопровождения - ступка с пестиком. Ступку с пестиком тут же притянуло к Мариной многострадальной голове, ведь масти, как мы помним, она была самой что ни на есть рыжей. Сверзившись с табуретки прямо на атакующих холодильник деток, словно Денница с небес и возвестив об этом миру звоном об голову предметов быта, Мара тут же передала полученный опыт старшему в ухо, а младшему по заду. Детки бросились из кухни наутек. Старший - молча, младший - с воем, но радуясь в душе, так как колбасу он все-таки стащил и с братом делиться не собирался, повторяя про себя: "Разве сторож я брату своему…".

После таких треволнений Мара решила немного прийти в себя и свернувши косячок из каких-то листьев с парагвайских болот, присела на злосчастную табуретку вспоминать, чего же она на шкапчик полезла, так как ступка была уж слишком увесистая - в 13-м веке вещи делали надежно. На лбу потихоньку вздувалась фиолетовая шишка, но не смотря на кажущееся прибавление объема головы, мыслей в ней не увеличивалось. Зачем она полезла на шкап, Мара так и не вспомнила, зато вспомнила про липецкие яблоки. Яблоки возвращали память методом падения на тоже место, куда упал предмет предыдущий, памяти лишивший. Помимо этого, яблоки славились еще тем, что вися на ветке, постоянно совершали колебательные движения и охраняли их два здоровенных Ангела. По недолгому размышлению, Мара отправила деток к своей маме, на сельхозисправительные работы в деревню Гадюкино, а сама, пока не сошла шишка на месте притяжения ступки к голове, поехала на лечение. Прибывши на место и спрятавши метлу в ближайших кустах, Мара сбегала на вокзал и стыривши билет у вновь приехавших, дабы не возбуждать у Ангелов лишнего подозрения, отправилась за яблоками.

Ангела, встретившего ее, изрядно покачивало. Судя по всему, знаменитые колебательные яблоки он еще и потреблял в пищу, дорвавшись до халявы, что незамедлительно сказалось на походке. Ангел же всех уверял, что это не от халявных яблок, а просто стиль у него такой, маятниковый. Мара, затянувши по привычке: "Извините, что я к вам обращаюсь…", быстро одернулась и стала спрашивать Ангела о здоровье, попутно жалуясь на собственное и наглядно демонстрируя шишку с отпечатавшимися буквами: "отлил кузнец Людота Мак-Лауд. 13-й в. от Р.Х., все права защищены". Ангел был мордат и добродушен и почесавши под левым крылом, заявил что дело-пустяк, и ему ничего для страждущих не жаль, быстренько повел ее в сад с липецкими яблоками. Приказав стать Маре под дерево, он еще раз объяснил технологию лечения - Маре надо задрать шишку к верху и ждать пока точно на шишку упадет яблоко, и тут она все и вспомнит в лучшем случае, а в худшем - еще раз откроет закон всемирного тяготения. Потом это яблоко надо положить в специальную корзину и через три дня, для закрепления лечения, съесть. На незначительные побочные эффекты, как-то: качание, головокружение, тошнота, рвота, подпрыг на месте, выпадение волос, ухудшение зрения и черепно-мозговая травма средней тяжести, внимания можно не обращать.

Мара стала под дерево и доверчиво подставив голову самой что ни на есть рыжей масти, принялась терпеливо ждать исцеления. Ангел, небрежным жестом откинув крылья назад, поплевал на ладони и ухватившись покрепче за яблоню, стал ее трусить с пионерским задором, словно сошедший со страниц китайской сказки про Сунь-У-Куна и летающих обезьян. По прошествии получаса, когда у Мары уже затекли ноги, а яблоко все не падало, Мара осторожно приоткрыла один глаз, полюбопытствовать на ход процесса. От Ангела валил пар столбом, все вокруг было усыпано обломанными от дикой тряски ветками, а яблоки падать и не думали. В конец умаявшись, Ангел отстал от яблони, и обмахиваясь крылом сказал, что видно что-то не так. То ли трясет слабо, то ли это клен, а не яблоня. Мара резонно заметила, что без листьев трудно определить. Стоял апрель и до листьев еще было добрых полтора месяца. "Да и не сезон может…": сказала Мара и бросила корзину в снег. Ангел увидев что Мара окончательно расстроилась, пробормотал что-то типа: "продирается медведь сквозь густой валежник, стали птицы громче петь и расцвел подснежник". Снег немного расступился, и из-под земли действительно полезли мелкие синие и белые цветочки. Мара, с восторгом казанской сироты бросилась их рвать и набивать в корзину. Когда в корзине места не осталось, Мара спешно поблагодарив Ангела, со скоростью урагана рванула на вокзал, где и распродала доверчивым проезжим всю корзину по пятаку за пучок. Радостно сыпавши шекели в кисет из кожи христопродавца, шитый зубами детоненавистника и оседлавши метлу, Мара удалилась восвояси, позабывши, зачем же она к этим Ангелам ездила. Прилетев домой и пересчитавши шекели, Мара сочла поездку весьма удачной. Тут позвонили в дверь. Мара открыла и обнаружив на пороге собственных детей, немного вспылила: "Где вас носило три дня, адово племя?", не удосужившись вспомнить что отослала их к маме в Гадюкино. Дети, памятуя прошлую передачу опыта, к обретению нового не стремились, поэтому молчали. Мара, умилившись такими послушными детьми, сразу забыла о том что она на них только что кричала, и решив их накормить вкусным ужином, придвинула весьма шатучую табуретку к шкапчику… А из холодильника так пронзительно-вкусно пахла колбаса...

Если вам не видно меню и не очень понятно, куда вы попали, то можете зайти не в окно, а в двери...