Скоморошьи рассказки

Автор: Олег Мелихов © 2002

Сказка про Волка

Был я молодешенек, а отец мой тогда еще и не родился, а дед без штанов бегал. Пошел я, добрый молодец, во лесок, в полдень поспать часок. Прилег под дубок и заснул как сурок. А на пору ту, да на том дубу свинка гнездо свила, поросяток вывела. Поросятки полосатеньки, стали промеж веток летать, желудки искать. Ну а маленький, самый резвенький, промеж веток проскочил, желудок уронил и не малый желудок, в три пуда весом и три золотника. Как упал тот желудок, мне, добру молодцу, в лоб, так подпрыгнул я на аршина два, стал почухивать лоб да гадать, то не небо ли на землю обрушилось. Думал думу я, да устал с непривычки, решил снедати. Положил на пенек я котомочку, ан глядь за пеньком стоит волк волком, волчик серенький. Ты волчок, волчок - серенький бочок, не ходи вкруг пня, ни осолонь, ни супротиву. Ты скакни через пень на Ярилин день, будешь братцем ты мне названным. Садись рядом со мной, пирожок кушай да мою сказку слушай.

Так ли было никто не знает, а кто знал - не помнит, а кто помнил - помер. От Сорочинских гор из-за Ра-реки через Дон, по-над Донцом до Днепра пришли люди со скарбом своим, детьми и женами, коньми и прочим добром и сели в степи по-над лесом. Распахали землю, стали скот пасти, избы рубить, в лес за зверем ходить. Протоптали по лесу тропы, борти искали, ягоды брали, стали лыко драть, лапоть плести, так как нечем было щи хлебать. По лесу, да по краешку, да за бугорок, стали дальше в лес похаживать, бо с краю зверя распугали. Позабрел один в лес далеченько, перелазил через бурелом. Перелез, да и Рода вспомнил с перепугу. Стоит перед ним волк. Глаза - каждый с два кулака, сам с быка, с пасти слюна на темя парню капает. Волк присел, да говорит: "Че эт замер ты, паря. Али че дома забыл?". А паря ему: "Ага, портки вторые надо было взять". А волк ему: "Ты када в следующий раз эту елку перелезешь, сразу переодягайся, а домовину можешь не брать, так как хоронить уже будет нечего. Съем я тебя. Так своим и скажи. Пусть за елку эту не лазят". И сгинул. Паря домой вернулся и всем рассказал, что было, и слова волка передал, чтоб в лес далеко не шастали. Долго, коротко ли так жили, да вот на кручах Днепровских были гнезда-логова Змиевы, где Почай-река в Днепр впадает. Испокон веку Змеи там плодились-клубились, черную кровь свою тешили. Повыбили все окрест, переловили, степь выжгли на семь ден пути, воду до самых порогов скаламутили, аж рыба кверху пузом поплыла. Неча стало Змеям жрякать, зверь норы за сто верст обходит, птица облетает. Стали Змеи полетывать от родных гнезд далеко, пропитание искать, чем брюхо свое ненасытное набивать. Так и наткнулись на людей. Глядят - скотина ходит, поля распаханы, люди туды-сюды бродят - садись, Змеюшка, обедай. Поначалу Змеи хоронилися, где коровенку от стада отбившуюся утащат, где девку, на бугорке, на солнышке задремавшую, сопрут за выдающиеся ее, девкины, вкусовые качества, то мужичонку на дальнем поле вместе с кобылкою зацапают. Потом смотрят, что взятки с людей гладки, да осмелели, стали средь бела дня из стада скот брать, али просто, ради озорства, огнем дохнут - полоску жита спалят, али овин кому развалят. И ничего им, гадам, не сделаешь, бо здоровые что три сарая, а хари противные - дальше некуда, шкура, - дуб мореный, - не прошибешь. Только зенки наглые и можно повыкалывать. Как с такими супостатами биться-ратиться? Один на конек крыши залез, да из лука Змею в буркало и засадил стрелку каленую, по самое перышко. Убить не убил, только в ярость вогнал. Змеюка ореть дурным голосом, во все стороны огнем-ядом плюется, хвостищем лупит в белый свет, как в копейку. Палит все, ломает, снес деревеньку к Ерохиной бабушке, раскидал-раскатал по бревнышку, пожег-попалил, много народу убил-покалечил. Не стало деревеньки. Кто жив остался, что на пепелище нашли, в лахи подмотали, детей на спину и ходу в лес. Землянки повыкопали, сидят как мыши, из лесу выйти боятся. А от Змеев совсем жизни не стало. Летают как у себя дома, жрут-хватают, палят, еще и с собой уносют - дома в норе завсегда жрать сподручнее. И не сбежишь от мурла крылатого, враз догонит. Стали люди в лес тикать, что на себе унести могли - похватали, что на коней-телеги погрузили и ходу в лес. А в лесу-то как жить, ни лен, ни жито не посеешь. А поле вырубишь - тут же над ним уже Змей летает-выглядывает, где вкуснятина-поросятина-человечина схоронилася. Тесно людям. Далеко в лес пойдешь - волки за каждой елкой, бросаться - не бросаются, но челюстями клацают очень даже многозначительно. В степь - Змеи. Хоть к Роду на небо подымайся.

Стали судить-рядить, как дальше жить. Поели овсу, помолились колесу, да и урядили к волкам идти, помощи просить, авось стадо Влесово не откажет. С трех девок косы отрезали, положили Велесу, да и пошли к волкам с посольством. Перелезли через елку памятную, где млад отрок о портах вторых жалел, да тут сразу с волками и встретились. Волки им, мол, зачем пожаловали? Посольство, портки сменив, стало речь держать, что мол гадство Змеево житья не дает и али вы нас дальше в лес пустите, али от Змеев помогите, иначе всем нам тут карачун и приснится. Волки им в ответ, мол, не с руки нам вас в лес пускать, самим места мало, и со Змеями как-то Божьего наказу не было им хвосты откусывать, да и недосуг нам, у нас куры не доены и трава еще не обмолочена. Так что приходите ко второму морковкиному разговению, в четверг, после дождичка, может, чем и поможем, или к детям Родовым, Сварожичам, идите, пусть они или сами вам помогают или нам наказ дают. Народ репы почесал, волкам земно поклонился за совет, да что живыми отпустили, и пошли восвояси. Пришли в дома свои и доложили ответ волков. Народ, гороху поев, стал опять думу думать и когда в избе совсем дышать нечем стало, решили идти Сварожичей просить, чтоб али Змеев под корень сами вывели, али волков об этом попросили. Пришли на место, положили жертву и стали просить, не покиньте, мол, нас, от вас род ведем, и в молодые годы помирать не хотим. Сварожичи так отвечали: "Сами Змеев мы не выведем - равновесие нарушится, Индрик-зверь всколыхнется и погибнет вся земля, а волков заставить не можем, не в том их служба. Идите к волкам, и что они бы не попросили - дайте им за службу, от их цены вам зла не будет, а они вас от Змеев избавят". Пошли люди к волкам сызнова. Пришли люди к волкам, ответ Сварожичей передали, и вновь попросили от Змеев избавить, обещая любое Волчье желание исполнить. Волки выслушали их и повели к Волку Железному, всех волков прародителю. Волк Железный людей выслушал, да и говорит: "От Змеев вас защитим, но за это службу с вас возьмем. Как кто до возраста дойдет - будет в лес бежать, отрабатывать нам, волкам, охрану вашу. Отработает - вернется дом заводить, детей растить. И в том вы нам клятву дадите". Согласились люди и пошли с волками к Бел-Алатырю-каменю. И клялись на нем кровью и родом своим и Родом небесным и языком своим, что будут волкам служить, а волки их от Змеев оберегать станут. Волки клятву приняли, и дал Волк Железный людям шерсть свою и сказал бить по ней молотами, пока не скуются ножи, а в ножи те, в насажену рукоять, класть шерсть волчью, и когда придет срок, вгонять нож в середину пня, и перекидываться через него оземь, оборачиваться волками да в лес бежать - службу справлять. Были у людей ножи до этого: и бронзовые, и медные, и костяные, и каменные, а железные - от волков, что людям дали первое железо из шерсти Железного Волка и показали, как из красной грязи болотной железо брать и ковать всякую рухлядь из него. Вышли люди из лесу с ножами, стали опять землю пахать, скот выгонять, избы ставить. А промеж людей стали волки бегать да дозор нести. Только Змей где покажется, волки тут как тут. Один его, сердешного, за крылышко, другой за хвостик, третий так и норовит Змею башку откусить. Да еще народ набежит, всяк в супостата плюнуть усердствует, да еще какое слово заветное про Змееву маму сказать, и не ради похвальбы молодецкой, а чтоб у Змея лютого ножки резвые подкосились, очи ясные замутились, бо слово то шибко крепкое. Змей, что поумней, сразу ноги в крылья и в нору, пока цел, а те, что младые, да нравом резвые, поначалу супротивиться пытались, да волки тряхнут-перевернут и разорвут его, как щеночки тряпочку, так что клочки летят по закоулочкам. Змеи попритихли-попрятались, на рожон не лезут. Отощали - смотреть жалко. Летать реже стали, так как из-за худобы ветром сносит, одного до Рипейских гор зашвырнуло, да башкой об камень стукнуло, дак он и позабыл, что летать мог, стал в озере жить да травой питаться.

Люди свою клятву тоже соблюдали. Как придет чей срок - приходит к тому старый человек и говорит, что пора. Тогда идет тот в лес, втыкает нож в середку пня дубового, бросается через нож оземь и оборачивается волком и бежит в лес, клятву исполнять. Как исполнит службу - возвращается. В чем та служба была - никто не знает, только люди из лесу другими возвращались. Устали в бою не знали, лес слышали и волков братьями называли. Звали их лютичами.

Ножи свои люди хранили свято. Те, первые, что из шерсти волчьей, были у мудрых людей спрятаны, чтоб всяк клятву помнил и исполнял, а простые ножи люди с собой носили, без них за порог не выходили - мало ли нужда какая, нож в пень, да волком через него, а кто сильно хитер был, тот и так кувыркался. Так вот и жили-поживали, горя не знали. Волки охраняли, люди в лес бегали. Потихоньку Змеев повывели. А последний Змей самый хитрый был. Хвост у него был крученый, как поросячий. Говорили что от великого его ума аж хвост загнулся. Так его и звали: "хвост с винтом", или "крученозадый", а кто и просто хитрожопым звал. Да и его выловили. К хозяйству приспособили и хвост крученый не помог. Змеевы валы на нем распахивали. И подох последний Змей от такого глумления и непосильной работы, бо наши люди и Змея упашут. Где норы были - Киев заложили, и по сей день под Киевом пещеры. Так и пресекся род Змеев. А клятва - осталась. Пара колен в роду сменилось - стали люди забывать, от чего их волки выручили, да как Змеи по земле шастали и житья от них не было. Кто закон и покон соблюдал, те клятву помнили, а кому закон и покон в тягость был, тем клятва жить мешала, в одном месте свербела: "Как так, хвостатым по лесу бегать... Да и были ли те Змеи?..", лесовиков псоглавцами звали. Кто из лесу пришел - смотрели на них как на убогих и ничего не говорили, только напоминали, что на клятве кровь большая. В конце концов сильно многим клятва в тягость стала, и приступили люди к князьям своим, говоря: "Избавьте нас от клятвы волкам". Не хотели князья от волчьей науки отказываться, от клятвы отрекаться, да пришлось.

Сказывают про те времена по разному, да только сами не знают что говорят. Когда начали записывать,про клятву уже и не вспоминал никто, да и писали черноризые. Стали чушь городить, одну брехню на другую, кто до чего додуматься смог, чтоб слаще слушалось. Дак пиши аль не пиши, а все равно правда на верх выйдет, на то и сказки. Так писалось, а мы про то писаное скажем как нам рассказывали и про что черноризые не писали.

И как пошел Игорь к древлянам полюдье брать и сказали ему они: "Княже, дань берешь, а от клятвы не избавишь..." Игорь сказал: "Полюдье соберу, вернусь - поговорим". Собрал полюдье, отправил обоз на Киев, людям сказал: "Мало взяли, пойду еще возьму". Люди удивились, не было такого, чтоб князь сверх положенного брал, да промолчали, на то и князь, пусть сам решает. Взял Игорь дружину малую, да поехал к древлянам. Приехал, стал судить да рядить, мол, не мы клятву давали - не нам от нее отказываться. А древляне ему: "Раз ты, княже, нашу кровь выкупить из клятвы не хочешь, мы твою возьмем". И убили Игоря. Испугались древляне содеянного, и что хотели от клятвы отказаться, и что князя убили. И сказали Ольге: "Муж твой Игорь, аки волк рыщущий, все ему мало было". Ольга ответила: "Мой муж и есмь волк, а вы змеи подколодные, не за дань вы его убили, а оттого, что не хотел он клятву нарушить". Взяла гридней своих, пять тысяч древлян выбила, Искоростень спалила и хотела на корню вырезать род древлянский, да мудрые люди сказали: "Ольга, хватит крови, ее для тебя слишком много - не перенесешь через Калинов мост. Будешь еще кровь брать - на остальных польется. Те, кто остался, больше клятву не захотят преступить". И не стала Ольга древлян добивать.

Рос Святослав, стал в силу входить. Пришли старые люди к Ольге и сказали: "Кровь на тебе древлян, умрешь - всю с собой не возьмешь, сыну оставишь. Иди к грекам, прими род другой от Константина, пусть кровь древлян на них будет". И пошла Ольга в Царьград, к кесарю Константину, сыну Льва. Константин увидел ее, что она красива лицом и умна и сказал Ольге: "Царствуй с нами". Ольга же ответила: "Я другого роду-племени, и веры Родовой. Не могу с тобой царствовать. Прими меня в род и веру свою". И крестил Константин с патриархом Ольгу, а крестивши сказал: "Хочу тебя в жены взять". Ольга же ответила: "Ты меня крестил, я - дочь твоя, как же ты меня хочешь в жены взять?" Отпустил ее тогда Константин, дав ей дары многие.

Вырос Святослав, стал воином. Легкий на подъем, лишнего в походы с собой не брал. Полоску мяса под седло, да в путь. Ходил по всей земле своей. Пошел Святослав на Оку и Волгу к вятичам и спросил: "Кому дань даете?" Вятичи ответили: "Хазарам". Пошел тогда Святослав на хазар и побил их и город их, Белую Башню, взял. И ясов с касогами побил. Пошел потом на болгар, что на Дунае, побил их, взял 20 городов по Дунаю и сел в Переяславце. Пришли печенеги к Киеву. Заперлась Ольга в Киеве с Ярополком, Олегом и Владимиром - детьми Святослава, и послала людей к Святославу со словами: "Ты, князь, чужой земли ищешь, а свою покинул. Если ты не придешь - возьмут нас". Услыхав слова те, Святослав с дружиною вернулся в Киев. И собрал воинов и прогнал печенегов в поле. А на следующий год Ольга заболела да померла, завещавши тризны по ней не справлять, чтоб кровь древлян не на роде ее была, а на греках. И схоронили ее по греческому обряду.

Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега у древлян. И пришли новгородцы, и просили князя себе. Дал им Святослав Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядькой, в Новгород, а Святослав в Переяславец.

Вышли болгары из Переяславца и бились со Святославом, и побил он болгар. Побивши болгар, пошел на греков. И вывели греки против Святослава 100 тысяч, а у Святослава было 10 тысяч. И была сеча жестокая и разбили греков и греки бежали. И прошел Святослав по земле Греческой огнем и мечом. И немного не дошел до Царьграда, так как греки откупились данью. Послал Святослав людей своих в Доростол, где тогда был кесарь греческий, и положили они мир с греками.

Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам в Русь. А переяславцы послали к печенегам сказать: "волк всех собак побил, да сам ослаб. Его сейчас и овцы растопчут". Услышав об этом, печенеги заступили пороги. Свенельд, воевода отца Святослава, говорил Святославу: "Обойди, князь, пороги на конях, стоят у порогов печенеги", да Святослав не послушал его. Пришел к порогам и увидел, что нельзя пройти через них. И остался зимовать в Белобережье. А когда наступила весна, напал на него Куря, князь печенежский, и убил его. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку, а Олег был у древлян.

Древляне зло таили на семя Игорево, да помня какую виру за своего мужа с них взяла Ольга, замышляли, как хитростью погубить их.

И поехал Олег на охоту с древлянами и встретил в лесу Свенельдича Люта, и спросил Олег у древлян: "Кто это?", они ему ответили: "Свенельдич, княже. При отце твоем, Святославе, не смели они в княжьих лесах охотиться и поперек княжьей охоты зверя гнать...". Молод был Олег, да горяч, выхватил стрелу, зазвенела тетива и упал Свенельдич с коня наземь мертвый, стрелою княжича убитый. Так древляне раздор меж братьями посеяли.

Так как Свенельд о сыне своем горевал и Ярополку говорил: "Замыслил брат с древлянами на тебя злое…" сам не зная правды своей и мысля за сына своего Олегу отомстить. Не выдержал Ярополк, поверил Свенельду, и пошел на Олега.

Древляне же сказали Олегу: "Вот идет Ярополк убить тебя, хочет сам по всей земле править". И собрал Олег воев, и вышел против Ярополка, и бился брат с братом. Победил Ярополк, Олег же бежал в Овруч, да там древляне его столкнули с моста в ров, словно сам упал, так как сутолка была и многие туда падали с конями и кони давили людей, и сказали: "Одним волчонком меньше". И послал Ярополк найти Олега, и нашли Олега под трупами, и плакал Ярополк над ним, так как не хотел смерти брата своего. А древляне послали к Владимиру в Новгород и сказали: "Кто не пожалел одного брата своего, тот и второго не пожалеет, убьет тебя Ярополк, как Олега, беги..." И услышавши это, бежал Владимир к варягам. А Ярополк, узнав, что сбежал Владимир, посадил своих посадников в Новгороде и сожалел о нем, так как не мыслил на Владимира. Да кто брата одного убил, тому от второго брата уже веры не будет.

Вернулся Владимир из-за моря с варягами, сел в Новгороде и послал к Ярополку посадников его со словами: "Идите к брату моему и скажите ему: Владимир идет на тебя, готовься с ним биться". Пришел к Киеву с войском, а Ярополк затворился в Киеве, не вышедши на битву, так как не хотел биться с братом своим, говоря: "Хватит крови Олеговой, один у меня брат остался". И посылал людей к Владимиру, ища мира. А древляне, подкупив воеводу Ярополкова Блуда, послали его к Владимиру со словами: "Не верь брату своему Ярополку, ты с ним мир учинишь, а он убьет тебя сонного..." И не стал Владимир брать мира с Ярополком. И бежал тогда Ярополк в Родню, подумавши: "Вот сядет Владимир на отчий стол и не станет искать смерти моей...". И когда сел Владимир в Киеве, послал к нему людей, которые сказали: "Вот ты сел в Киеве, и вся земля под тобой, Ярополк мира ищет и примет от тебя все что ни дашь". Увидел Владимир, что Ярополк не ищет стола княжьего, но про мир в земле думает, и ответил: "Пусть придет". Пошел Ярополк к Владимиру, Блуд же, зная, что помирятся они, нанял двух варягов, послав к ним человека и сказав чтоб убили Ярополка, когда он с ним в терем войдет, что есть то тайное слово Владимира. И когда зашел Ярополк в сени, Блуд за ним двери затворил, а варяги ему проняли мечами грудь и убили. Так Владимир сел на княжий стол.

И когда принял Владимир роту княжью, приступили к нему люди и сказали: "Роту княжью принял, освободи нас от клятвы волкам, аще будет с тобой как с отцами твоими и братьями и пресечется на тебе род". И собрал тогда Владимир в Киеве всех богов земли нашей и поставил им святилище и сказал: "Вот стоят все боги земли нашей и всех родов наших. Кто себя в жертву даст, чтоб выкупить кровью своей у волков нашу клятву?" И не нашлось такого человека. И стали тогда люди жребий метать на дворы.

Ой вы люди киевские, люди лукавые... Все дворы жребий обошел и на двор варяга Ингольфа упал, на сына его Ярислейфа. Приступили люди к его двору, вышибли ворота. Выскочил Ингольф с сыном и дворней с мечами, да убили их, а Ярислейфа принесли в жертву. Почернели боги от жертвы такой, не приняли ее, так как не из рода нашего он был и не по своей воле в жертву был принесен.

Ходили тогда промеж людей Ловцы человеков и говорили: "Выкупим вас от клятвы вашей кровью Агнца, что сам себя в жертву дал за всех кто приймет Его…" и слушали люди, и забывши закон и покон, шли и принимали Агнца, только бы от клятвы своей волкам избавиться. И выкуплены были они из клятвы, да забыли, что клялись родом своим и Родом небесным, языком своим и кровью своею. И выкуплены они были из рода своего и из языка своего и боги-Сварожичи отвернулись от них, и забыли они братьев своих и перестали понимать речь свою и письмена. И пришлось звать болгар, и два солунца выкупленным новую речь и письмена придумали. Кто купил - тот и хозяин, и стали они все рабами Божьими. И чтоб некому было напоминать об их позоре, стали силою остальных к кресту Агнцеву приводить, а кто не хотел - смерти предавали. Мало кто смог спастись, кто в лес бежал - тех ловили и убивали. Кто клятву соблюдал - колдунами звали и сжигали. Где ныне те ножи, что из шерсти Железного Волка - никто не знает, а только есть они. Придет время - найдут их, а на горе ли, на радость - про то сами Сварожичи не знают и Агнец про то не ведает.

Вот и сказке конец, мне пивка корец. Синему морю на тишь, добрым людям на послушание.

Если вам не видно меню и не очень понятно, куда вы попали, то можете зайти не в окно, а в двери...